Авва Исаия: «Смиренномудрый даже не имеет языка сказать о ком либо, что он нерадив или небрежет о спасении своем. Он не имеет очей, чтоб видеть недостатки других. Он не имеет ушей, чтоб слышать слова и разговоры душевредные. Он не заботится ни о чем временном, заботится единственно о грехах своих. Он сохраняет мир со всеми  ради заповеди Божией, а не по причине дружбы по началам человеческим. Тщетны труды того, кто, вне смирения, постится много и несет тяжкие подвиги».

Имущество монаха (монастыря) – огонь.

Некоторый монах имел брата мирянина бедняка, и все, что вырабатывал, отдавал брату бедняку; но этот беднел тем более, чем более подавал ему монах. Видя это, монах пошел к некоторому старцу и рассказал ему о случающемся.

Старец отвечал: «Если хочешь послушать меня, – более ничего не давай ему, но скажи ему: «Брат! когда у меня было, я давал тебе: теперь ты трудись, и что выработаешь, отдавай мне». Все, что он ни принесет тебе, принимай от него и передавай какому-либо страннику или нуждающемуся старцу, прося, чтоб они помолились о нем». Монах поступил по этому наставлению: когда пришел к нему брат-мирянин, – он сделал так, как заповедано было ему старцем, и мирянин ушел от него печальный. Но вот, по прошествии некоторого времени приходит и приносит из сада несколько овощей. Монах, приняв их, отдал старцам, прося их, чтоб молились за брата его. Когда они приняли это приношение, мирянин возвратился в дом свой. Несколько спустя опять принес он овощей и три хлеба; монах, приняв их, поступил как и в первый раз, а мирянин, получив благословение, ушел. В третий раз он принес уже много съестного припасу, и вина и рыбы. Монах, увидев это, удивился, и созвав нищих, угостил их трапезою. При этом сказал он мирянину: «Не имеешь ли нужды в нескольких хлебах?» Тот отвечал: «Нет, владыко! Прежде, когда я брал у тебя что-либо, – оно входило как огонь в дом мой и пожирало его; ныне же, когда не принимаю от тебя ничего, имею все с избытком, и Бог благословил меня». Монах пошел к старцу и пересказал ему все случившееся. Старец сказал ему: «Разве ты не знаешь, что имущество монаха (монастыря) – огонь? куда оно входит, там пожигает все. Брату твоему полезно от труда своего творить милостыню, чтоб за него молились святые мужи. Таким образом он наследует благословение и умножится имущество его.

 «Отечник», свт. Игнатий (Брянчанинов) Повести из жития старцев, преимущественно египетских, которых имена не дошли до нас, § 50.

Основы искусства святости. Епископ Варнава (Беляев).

 2 – том. Глава 3. Душевные страсти.

§ 1. Гнев.  V. Противоядия против гнева

Но если кто хочет совершенно избавиться от гнева и сопутствующих ему страстей: возношения, вспыльчивости, лукавства, вражды, самооправдания и прочих, — то пусть поступит в монастырь и притом такой, где бы насельники его отличались самым суровым характером. И там, подвергаемый досаждениям, уничижениям и потрясениям от братьев или сестер, ударяемый и ногами попираемый, в прямом и переносном смысле, пусть непрестанно молчит и служит добровольно всем, как купленный раб, безропотно, терпеливо, подавляя в себе всякий малейший помысл самооправдания и обвинения в чем-либо ближнего. Хотя бы с грязью смешали наше доброе имя (кроме обвинения в ереси) — и совершенно неповинно, то и в этом случае пусть он не унывает, но лучше веселится (Мф. 5, 11; Иак. 1, 2). И если после такого тернистого пути, на котором — никто не спорит — сердце, может быть, сотни раз будет истекать кровью, мы встретимся с этим человеком, то несомненно увидим, как он без вреда может брать в руки свирепых гадюк и скорпионов, ходить посреди кровожадных тигров, как среди щенков, и приводить к Богу самые закоренелые в злобе сердца.

Пусть и в миру возьмет, кто желает, на себя этот подвиг, не боясь гонений и сумасшедшего дома, и получит тот же результат и награду.

Из сказанного видно, что гнев побеждается смирением, потому что указанный путь есть не что иное, как приобретение сей божественной добродетели.

Добродетель есть матерь печали, а от печали рождается смирение, а смирению дается благодать. Воздаяние же бывает уже не добродетели и не труду ради ее, но рождающемуся от них смирению. Если же оно оскудеет, то первые (добродетель и труд ради нее) будут напрасны.
Слово 34, Прп. Исаак  Сирин.

Во  имя Иисуса Христа, Сына Божия, терплю.

Некоторый брат жил в общежитии, в послушании, и был любим пятью братиями, а не любим одним братом. Вследствие нерасположения одного брата он вышел из того монастыря и перешел в другой. Здесь полюбили его восемь братий, а два возненавидели. Он вышел из этого монастыря, вступил в третий, в котором семь братий были расположены к нему, а пять не расположены. Брат убежал и оттуда. Он пришел к некоторому монастырю, и, прежде нежели войти в него, сел и так рассуждал сам с собою: если я буду повиноваться помыслу своему, то недостанет мест во вселенной для переходов моих: почему отныне даю обещание терпеть. Потом он вынул бумагу и написал на ней вопрос себе: ты вышел из нескольких монастырей, не терпя ропота и укорений; здесь будут делать тебе неприятностей больше, нежели в тех монастырях. Вспомни все поводы, побудившие тебя выходить: все эти поводы ты найдешь и здесь; будешь ли терпеть? В ответ он написал: во имя Иисуса Христа, Сына Божия, буду терпеть. Записку свил он в свиток, вложил в свой пояс, и помолившись, вошел в монастырь. По прошествии короткого времени он услышал ропот братий на себя: он огорчался; тогда вынимал записку и прочитывал написанный в ней обет свой: во имя Иисуса Христа, Сына Божия, буду терпеть. При этом он говорил себе: ты дал обещание Богу: проси же у Него помощи. Таким образом брат получал утешение. Невидимый враг, возмущенный терпением брата, внушил прочим монахам пытливую мысль узнать, что прочитывает брат утешающее его. Они начали говорить: пришлец-монах — волшебник: прочитывает что-то и избавляется от смущения. Наконец они пошли к игумену и сказали ему: мы не можем жить с этим братом: он колдун, носит в поясе обаяние; если хочешь иметь его в монастыре, то отпусти нас из монастыря. Игумен был муж духовный. Зная смирение брата, он понял, что сказанное ему было сказано по зависти, внушенной диаволом, и потому отвечал монахам: подите, помолитесь, и я помолюсь, а по истечении трех дней дам ответ вам. Однажды, когда брат спал, игумен тихо расстегнул пояс его и прочитал записку; потом положил ее на свое место и застегнул пояс. После трех дней монахи пришли к игумену и спросили его: скажи нам, как ты хочешь поступить с волхвом? Игумен отвечал: позовите его. Когда он пришел, игумен сказал ему: зачем ты соблазняешь братию? Брат отвечал: согрешил, простите меня, и помолитесь за меня. Игумен, обратясь к братии, спросил: в чем приносили вы жалобу на него? что он сделал? Монахи отвечали: он волхв, у него в поясе колдовство. Игумен сказал брату: покажи твое колдовство. Брат отвечал: я согрешил, прости меня. Игумен сказал на это: возьмите у него колдовство его. Брат не давал расстегнуть пояса своего, но это сделали и вынули записку. Записку отец отдал диакону и велел прочитать вслух всем, говоря: да постыдится диавол, учащий человеков колдовству. Когда же прочитано было написанное в записке: во имя Иисуса Христа, Сына Божия, терплю, тогда постыждены были братия. Они поклонились игумену до земли, говоря: мы согрешили, прости нас. Отец сказал им: что кланяетесь вы мне? Поклонитесь Богу, и поклонитесь в ноги брату этому. А брату сказал: помолись за них, чтоб им прощен был грех. И помолился брат за братий Богу.

Свт. Игнатий Брянчанинов «Очечник».

СЛАВА БОГУ!

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Слава Богу! Могущественные слова! Во время скорбных обстоятельств, когда обступят, окружат сердце помыслы сомнения, малодушия, неудовольствия, ропота, должно принудить себя к частому, неспешному, внимательному повторению слов: слава Богу! Кто с простотой сердца поверит предлагаемому здесь совету и при встретившейся нужде испытает его самым делом, тот узрит чудную силу славословия Бога, тот возрадуется о приобретении столь полезного нового знания, возрадуется о приобретении оружия против мысленных врагов, такого сильного и удобного. От одного шума этих слов, произносимых при скоплении мрачных помыслов печали и уныния, от одного шума этих слов, произносимых с понуждением, как бы одними устами, как бы только на воздух, содрогаются, обращаются в бегство князи воздушные; развеваются, как прах от сильного ветра, все помышления мрачные; отступают тягость и скука от души; к ней приходят и в ней водворяются легкость, спокойствие, мир, утешение, радость. Слава Богу!

Слава Богу! Торжественные слова! Слова — провозглашение победы! Слова — веселье для всех верных рабов Бога, страх и поражение для всех врагов Его, сокрушение оружия их. Это оружие — грех, это оружие — плотский разум, падшая человеческая премудрость. Она возникла из падения, имеет начальной причиной своей грех, отвержена Богом, постоянно враждует на Бога, постоянно отвергается Богом. К уязвленному скорбью напрасно соберутся все премудрые земли, напрасно будут целить его врачевствами красноречия, философии, тщетен труд самого недугующего, если он захочет распутать многоплетеную сеть скорби усилиями собственного разума. Очень часто, почти всегда, разум совершенно теряется в этой сети многоплетеной! Часто видит он себя опутанным, заключенным со всех сторон! Часто избавление, само утешение кажутся уже невозможными!

Пренебреги же, отложи к стороне все оружия твоего разума! Прими оружие, которое подается тебе буйством проповеди Христовой. Премудрость человеческая насмешливо улыбнется, увидев оружие, предлагаемое верой, падший разум по своему свойству вражды на Бога не замедлит представить умнейшие возражения, полные образованного скептицизма и иронии. Не обрати на них никакого внимания. В скорби твоей начни произносить от души, повторять — вне всякого размышления — слова: слава Богу! Увидишь знамение, увидишь чудо: эти слова прогонят скорбь, призовут в сердце утешение, совершат то, чего не могли совершить разум разумных и премудрость премудрых земли. Посрамятся, посрамятся этот разум, эта премудрость, а ты, избавленный, исцеленный, верующий живой верой, доказанной тебе в тебе самом, будешь воссылать славу Богу!

Слава Богу! Многие из угодников Божиих любили часто повторять эти слова: они вкусили сокровенную в них силу. Святой Иоанн Златоустый, когда беседовал с духовными друзьями и братьями о каких-нибудь обстоятельствах, в особенности о скорбных, в основной камень, в основной догмат беседы всегда полагал слова: за всё слава Богу! По привычке своей, сохраненной церковной историей для позднего потомства, он, ударяя вторым перстом правой руки по распростертой ладони левой, всегда начинал речь свою со слов: за всё слава Богу!

Приучимся и мы к частому славословию Бога, будем прибегать к этому оружию при скорбях наших, непрестанным славословием Бога отразим, сотрем наших невидимых супостатов, особенно тех из них, которые стараются низложить нас печалью, малодушием, ропотом, отчаянием. Будем в благоговении, нерушимом сердечном мире, в полной покорности и твердой вере удивляться величию непостижимого Бога, воссылать Ему славу ныне и в век века.

 

Не отчаивайся в милосердии Божием в случае падения

Святитель Амфилохий, епископ Иконийский, передает следующий весьма замечательный рассказ, предохраняющий от отчаяния впадших в блуд.

«Один достойный удивления старец рассказывал, что некоторый брат был побежден демоном блуда до такой степени, что весьма часто впадал в грех сей; но также весьма часто умилостивлял и Господа своего слезами и молитвами. После такого раскаяния, побуждаемый навыком, опять падал в грех. Но и опять, по падении, стремился в церковь, и там, взирая на честное и славное изображение Господа нашего Иисуса Христа, повергался перед ним с горькими слезами и говорил: «Господи! Помилуй меня! Отыми от меня страшное искушение сие, поелику побежден от него и жестоко уязвляюсь, пленяемый горечью удовольствия. Не могу лицом моим и взирать с дерзновением на святое Твое изображение, о Владыко, и видеть медоточную лепоту лица Твоего, дабы сердце мое, зря Тебя, возвеселилось». После таковых слов выходил из церкви, и снова низвергался в ту же пропасть. Однако и тогда не отчаивался, но спешил в церковь и вопиял, подобно как и прежде, к человеколюбивому Господу. Много лет так он делал: не переставал грешить, не переставал и раскаиваться.

Однажды он такой дал обет милосердому Богу: «Господи! Тебя с сего времени делаю поручителем в том, что отселе никогда уже более не сотворю греха сего. Только, Благий, прости те согрешения, которые соделаны от начала до ныне». Когда он учинил столь страшный договор, опять сделался повинным греху.

В один день, когда сие случилось, и когда по худому навыку сделан был грех, несчастный борец с блудной похотью снова идет в церковь. Справедливо говорится: навык есть как бы долг; если кто привык грешить невольно и без желания, грешит навыком, подобно как заимодавец нудимый. Итак, сделав грех, поспешно идет он в церковь, повергается лицом своим на землю, плачет, рыдает, стенает, умоляя милосердого Владыку сжалиться над ним и подать руку помощи, дабы он мог изъять Себя из нечистоты сладострастия. Когда он так поступил, диавол, видя, что нисколько не успевает, ибо что он соплетал грехами, то сей разрывал упованием на Господа, — бесстыдный является очам его. Вшед и сам позади его в церковь и став пред дверьми, когда увидел его ниц повергнувшегося в слезах, обратился к святому изображению Господа нашего Иисуса Христа, и громко возревел: «Что мне и Тебе, Иисусе Христе? Твое сострадание бесконечно. Побеждаешь меня и низвергаешь множеством милости Твоей и безмерной Твоей благостью. Для чего приемлешь сего блудника, сластолюбца нечистого, оскверненного с ног до главы, который обманывает Тебя ежедневно, шутит властью Твоей и презирает владычество Твое, изменяя слову истины? Для чего же не сожигаешь его страшной Твоей молнией, но долготерпишь и ожидаешь, и снисходишь? Мы слышали, что Ты будешь судить блудников и прелюбодеев, и однако не хочешь погубить ни одного грешника! Подлинно, Ты — несправедливый Судия, и по Своему желанию превращаешь (несправедливо изменяешь -ред.) Суд и склоняешь взоры на неправду. Меня за гордость — неважное преступление — Ты стремглав низвергнул с небес в преисподнюю, не пощадив нимало; а сей — и лжец, и блудник, и сластолюбец, и пьяница, и прожора, повергнувшись пред лицем Твоим, проливает слезы, — Ты милостиво приклоняешь к нему уши Твои, кротким являешь пред ним величие Твое и спешишь помиловать его! За что же называют Тебя праведнейшим Судией? Ибо вижу, что и Ты по великому милосердию произвольно смотришь на лица и нет правды в суде Твоем». Так говорил диавол, с яростью столь великой, что из рта его выходило пламя.

После того, как умолкнул безумный, исходит глас от жертвенника, подобный отголоску сильнейших ударов, и еще страшнейший. Так вещал Он к нему: «О, змий лукавый и губительный! Не насытил ты злобы своей тем, что поглотил весь мир, коварный! Но и прилепившегося к неизреченной милости благоутробия Моего спешишь похитить и пожрать, жадный! Или столько у него грехов, что ты уравновесил их с Пречистой Кровию, Мной за него излиянной на Кресте? Вот  страдания, смерть и Кровь Моя исходатайствовали снисхождение к малым проступком его. И ты сам, когда он идет ко греху, не отгоняешь его, но с радостью принимаешь, надеясь завладеть им, и не отрицаешься от приобретения его себе; а Я — столь благий и милостивый, непостижимый в милосердии, повелевший ученику и апостолу Моему Петру прощать седмижды семьдесят раз в день оскорбившему его, неужели не пощажу? Не сжалюсь? Не помилую? Нет! Так как прибегает ко Мне, не отвращусь от него, доколе не приобрету его. Ибо за  блудных, за беззаконных, за грешных Я распялся, и пречистые Мои руки за них же распростер, дабы хотящий спастися притекал и спасался. Никого не отвращаюсь и никого не отгоняю от Моей благости, хотя бы кто тысячу раз в день приходил ко Мне и исходил, и опять приближался ко Мне, поелику Я приходил не праведных, но грешных призвать на покаяние».

Когда исходил глас сей, диавол не в силах был бежать и удалиться. Потом опять был глас: «Выслушай, обольститель, и то, за что обвиняешь. Праведен Я, и в чем кого обрету, за то и сужу. Вот, Я нашел его в покаянии, и исповедании, и в праведности, поелику лежит у ног Моих и является победителем твоим. Посему прииму дух его, и обращу душу его, как единого из святых, ибо в течение столь многих лет не отчаялся в спасении своем, стяжав известную надежду — Мою благость. А ты зри славу души сей, и мучься завистью и рвением, погибельный!» Тогда брат, лежавший ниц на лице своем в слезах и рыдании, предал дух свой. Немедленно мщение ниспало в виде горящего огня на сатану, и пожрало его, поелику не устыдился Господа Бога» (из «Беседы о покаянии» святителя Амфилохия, епископа Иконийского. Изд. Киево-Печерской Лавры. Киев, 1894).

Святые отцы о псалтири

Преподобный Ефрем Сирин

Псалом да будет непрестанно в устах твоих.

Где псалом с сокрушением, там и Бог с Ангелами,

Псалом — радость боголюбцев: он отгоняет празднословие, прекращает смех, напоминает суд, возбуждает душу к Богу, сликовствует с Ангелами.

Псалом делает светлыми праздники, он производит печаль по Богу. Псалом и из каменного сердца источает слезы. Псалом—дело Ангелов, Небесное жительство, духовное кадило. Псалом — просвещение душ, освящение тел.

Псалом — привлечение Ангельской помощи, оружие против страха ненужного, упокоение от дневных трудов, безопасность младенцев, украшение пожилым, утешение старцам, приличное убранство женщинам.

Псалмопение и молитва при смиренном помысле возвышают ум над недозволенными страстями н душу делают более мужественною к вожделению Небесных благ.

Святитель Иоанн Златоуст

Кто поет псалмы, тот, хоти был крайне развратным, стыдясь псалма, обуздывает силу сладострастия и, хотя обременен был бесчисленными пороками и одержим унынием, — услаждаясь удовольствием, облегчает свои мысли, окрыляет ум и возвышает душу.

Если ты впал в искушение, то почерпнешь в псалмах обильное утешение; если согрешишь, найдешь здесь тысячи готовых лекарств, впадешь ли в бедность или в какое несчастье, — (псалмы) укажут тебе многие пристани.

Всегда псалмопение является торжеством для радующихся, утешением для унывающих… Оно укрощает страсти, как диких зверей: обуздывает невоздержание, погашает несправедливость, поддерживает правду, низлагает хульные замыслы, убивает постыдные мысли, возвещает Божественный закон, проповедует Бога, разъясняет веру, заграждает уста еретиков, созидает Церковь.

Святитель Василий Великий

Книга псалмов… есть общая сокровищница добрых учений и тщательно отыскивает, что каждому на пользу. Она врачует и застарелые раны души, и недавно уязвленному подает скорое исцеление, и болезненное восставляет, и неповрежденное поддерживает; вообще же, сколько можно, истребляет страсти, какие в жизни человеческой под разными видами господствуют над душами.

Псалом — тишина души, раздаятель мира. Он смягчает раздражительность души н уцеломудривает невоздержанность. Он утишает мятежные и волнующие помыслы. Псалом — посредник дружбы, единение между далекими н примирение враждующих. Ибо кто может почитать еще врагом того, с кем возносит единый глас к Богу? Посему псалмопение доставляет нам одно из величайших благ —любовь, изобретая совокупное пение, вместо узла к единению, и сводя людей в один согласный лик. Псалом — убежище от демонов, вступление под защиту Ангелов, «оружие в ночных страхованиях, упокоение от дневных трудов, безопасность для младенцев, украшение в цветущем возрасте, утешение старцам, самое приличное убранство жен.

Псалом населяет пустыни, уцеломудривает торжища. Для нововступающих — это начатки утешения, для преуспевающих— приращение ведения, для совершенных — утверждение; это глас Церкви. Он делает празднества светлыми; он производит «печаль яже по Бозе». Ибо псалом и из каменного сердца вынуждает слезы. Псалом — занятие Ангелов, Небесное сожительство, духовный фимиам. Это мудрое изобретение Учителя, устроившего, чтобы мы пели и вместе учились полезному…

Чему же не научишься из псалмов?! Не познаешь ли отсюда величие мужества, строгость справедливости, честность целомудрия, совершенство благоразумия, образ покаяния, меру терпения и всякое из благ, какое не наименуешь?! Здесь есть совершенное богословие, пред-речение о пришествии Христовом во плоти, угроза судом, надежда воскресения, страх наказания, обетование славы, откровения таинств. Все как бы в великой и общей сокровищнице собрано в Книге псалмов.

Правила чтения  духовных книг.

Есть два рода чтения: рядовое, почти механическое, а другое — избирательное, по требованию духовных нужд, с совета. Но и первое не бесполезно. Оно, впрочем, приличнее утвердившимся уже, которые как бы только повторяют, а не изучают.

Вот правила чтения:

а)перед чтением должно упразднить душу от всего;

б)возбудить потребность знать то, о чем читается;

в)обратиться молитвенно к Богу;

г)читаемое следить (отслеживать) вниманием и все слагать в отверстое сердце;

д)что не дошло до сердца, на том стой, пока дойдет;

е)очевидно, что читать должно весьма медленно;

ж)прекратить чтение, когда душа не хочет уже читанием питаться. Если, впрочем, поразит душу какое место, стой на нем и не читай более;

з)лучшее время для чтения слова Божия — утро, житий — после обеда, святых отцов — незадолго перед сном;

и) следовательно, чтение, слушание, беседа, не напечатлевающие истин и не возбуждающие духа, должны быть почитаемы неправыми, уклонившимися от истины. Это — болезнь многочтения по одной пытливости, когда одним умом следят за читаемым, не доводя до сердца, не услаждая его вкуса. 

Правила для совершения молитвословий:

а)избери правило молитвословия — вечернего, утреннего и дневного;

б)правило небольшое сначала, чтобы не отвратить непривыкшего духа к сему деланию и труду;

в)но совершать его должно всегда со страхом, тщанием и всем вниманием;

г)здесь требуется: стояние, поклоны, коленопреклонение, крестное знамение, чтение, иногда пение;

д)чем чаще становиться на такую молитву, тем лучше. Иные делают это на каждый час; немного, но чаще;

е)какие читать молитвы, — это положено в молитвенниках. Но хорошо навыкнуть в одной какой-либо, чтобы, начав ее, тотчас загорался дух;

ж)правило молитвословия просто: став на молитву, со страхом и трепетом говори ее, как в уши Божий, сопровождая крестом, поклонами и падением ниц соответственно движению духа;

з)правило, принятое непременно (не отменно, обязательно) всегда исполнять должно; но это не препятствует, по требованию сердца, и прибавлять;

и)чтение и пение вслух или шепотом, или молча — все одно, ибо Господь близ. Но иногда лучше тем, иногда другим способом совершать все молитвословие;

к) твердо должно содержать в мысли предел молитвы. Та молитва хороша, которая оканчивается припадением к Богу с чувством: «Ими же веси судьбами спаси мя». 

Правила относительно совершения молитвы Иисусовой:

а)стоя с сознанием и вниманием в сердце, произноси непрестанно: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», — без всякого образа и лика, по вере, что Господь зрит тебя и внимает тебе;

б)чтобы утвердиться в этом, должно назначать известное время утром или вечером, четверть, полчаса и более, — кто сколько может, на то, чтобы только творить эту молитву. Это после утренней и вечерней молитвы, стоя или сидя. Этим положатся
начатки навыкновения;

в)потом днем поминутно напрягаться творить ее, кто что бы ни делал;

г)больше и больше будет стяжаться навык, и она станет твориться как бы сама при всяком деле и занятии человека. Чем кто решительнее возьмется, тем скорее преуспеет;

д)но условие высшее — вера, что Бог близ и слышит нас. Говори молитву в слух уха Божия;

е) это навыкновение низводит теплоту в дух, а далее просветление, потом и восхищение. Но все это двигается иногда годами («О пути ко спасению» святителя Феофана, с. 314) 

Правила относительно

Исповеди и Причащения.

Так как в говений содержатся три освящающих дела: пощение, Исповедь и Причащение, то сии три должно возводить к непрерывности возможной или возможному учащению. Для сего должно,

а) касательно исповеди:

всякий грех, тяготящий совесть, спешите очистить покаянием, не ожидая определенного времени говения. Хорошо и дня одного не держать его на душе, а еще лучше ни часа, ибо грех отгоняет благодать, лишает дерзновения и молитвы, черствит и охлаждает тем более, чем долее держится. Изверженный же через покаяние оставляет умиляющую росу слез;

всякий день, отходя ко сну, творите частную исповедь ко Господу, в коей все греховное — в помыслях, пожеланиях, движениях страстных, равно все нечистое в делах правых открывается Богу в чувстве покаяния как такое, что хоть и против будто бы воли творится, однако же в нас, и делает нас нечистыми, и непотребными пред Богом и собственным чувством чистоты и совершенства. Ложась спать, отходишь как бы на тот свет; исповедь приготовляет к тому;

творить ежеминутно исповедь, то есть всякий помысел, всякое пожелание, чувство и движение, порочное и нечистое, тотчас, по сознании, исповедать Богу Всевидящему с сокрушением духа и просить в том прощения и силы избежать впредь; равно как и очиститься в эту минуту от скверны. Это делание весьма спасительно. Оно то же, что протирать глаза, идя против пыли; оно требует строгого внимания сердца. Собранный же уже всегда усерден и ревностен. Напротив, оставляя помыслы и пожелания неизверженными сокрушением и покаянием, рану оставляют в сердце. А сколько бывает незамеченных ран, сколько приражений! Не диво после сего охлаждение и падение. Помысел к помыслу — легче родит пожелание, пожелание к пожеланию -согласие, а там уж и прелюбодейство внутреннее, и падение. Непрестанно же кающийся все возочищает себя и расчищает себе дорогу;

      всякое недоумение, смущение или новое разумение свое открывать другому единомысленному, или отцу своему духовному с тем, чтобы тот решал и определял достоинство и произносил суд. Этим избегаются застои и уклонения и, следовательно, сохраняется время, истрачиваемое иногда на пустое мечтание. А главное есть не прекращаемая безопасность, твердость убеждения непоколебимая, с которой в связи и твердость воли, и прочность действования.

Всеми сими деяниями исповедь, действительно, становится непрерывной. Дух держится в сокрушении, в умилении, самоуничижении, молельном припадании, — стало быть, живет;

б) касательно Причащения:

1) бывать, сколько возможно чаще, на литургии и во время ее совершения стоять в крепкой и светлой вере в совершаемую тогда жертву Божию. Таинство Тела и Крови есть Божественная для христиан пища, и есть жертва. Причащаются на литургии не все и не всегда, но жертва приносится от всех и за всех. Все потому и должны участвовать в ней. Участвуют же верой, болезненным сокрушением о грехах, самоуничиженным припаданием ко Господу, жрущему (жертвующему) Себя как Агнца за живот мира. Однако живое созерцание сего Таинства сильно оживляет и возбуждает дух. Вера же и сокрушение всегда приносят очищение грехов, а нередко и сокровенное прикосновение Господа к сердцу христианина, услаждающее его и оживляющее.

Подобное прикосновение слаще меда и сота и крепительнее всех крепительных средств духовных. Но должно помнить, что оно вполне есть дар Божий. Когда, кому и как даровать его — это зависит от Самого Господа;

2) если нельзя быть в храме, то не пропусти часа священной и Божественной жертвы без воздыхания и обращения к Богу; если можно, встань на молитву и сотвори несколько поклонов. Что-либо страшное в природе заставляет содрогаться всю тварь: гром, например, сотрясение земли, буря. В минуту Божественной жертвы в храме совершается дело страшнейшее, величайшее на земле и на небе, — но совершается невидимо, духовно, пред лицем безпредельного Бога Триединого, святых Ангелов, всего сонма Небесной Церкви, пред оком веры всех подвизающихся и живущих на земле, — невидимо, тем не менее, однако же, действительно. Потому-то верующему не должно пропускать этих минут без внимания. Но когда они помнятся, то самым этим памятованием разогревается дух и восхищается к Богу, чем и привлекается благодать («О пути ко спасению» святителя Феофана, с. 326-336).

«Невидимая брань»

 Никодим Святогорец часть 2 гл. 20.

Когда читаешь Божественные Писания, не то имей в виду, чтоб только прочитывать лист за листом, но с размышлением вникай в каждое слово, и когда какие слова заставят тебя углубиться в себя или произведут движения сокрушения, или радостью духовною и любовью исполнят сердце твое, остановись на них. Это Бог приближается к тебе; смиренно приими Его отверзтым сердцем, так как Он Сам хочет, да приобщишься Его. Если ради сего придется тебе оставить неисполненным, что положено было для сего духовного упражнения (т. е. чтения), не беспокойся о сем. Ибо цель всех духовных упражнений, как и сего, есть сподобиться вкушения Бога, и когда оно дано, нечего останавливаться на средствах к нему. Равным образом и когда размышляешь о каком божественном предмете, особенно о какой-либо части страданий Христа Господа, на том, от чего придешь в умиление, остановись и подольше займи тем внимание твое, чтоб продлилось и чувство то святое.

Одно из больших препятствий для сохранения внутреннего мира есть, брате мой, связание себя, как непреложным законом, определением прочитывать каждый день столько-то кафизм из Псалтири, столько-то глав из Евангелий и Посланий апостольских. Положившие себе это за правило обыкновенно спешат все прочитать, не заботясь о том, приходит ли сердце в умиление от прочитываемого, и в уме порождаются ли какие-либо духовные мысли и созерцания; и когда не придется им всего прочитать, тревожно смущаются и мятутся, не о том, что лишились духовных от чтения плодов на созидание внутреннего своего человека, а что не все прочитано. Послушай, что говорит о сем св. Исаак (слово 30): «Если хочешь насладиться стихословием и постигнуть смысл произносимых тобой словес Духа, отложи в сторону количество и меру стихов, да углубляется же ум твой в изучение словес Духа, пока душа твоя удивлением к Домостроительству не возбудится к высоким их разумениям и чрез это не подвигнется к славословию или душеполезной печали. В рабском делании нет мира уму, а смущение обыкновеннно отнимает вкус у смысла и понятливости, и расхищает мысли подобно пиявице, высасывающей жизнь из тел с кровью их членов».

Поучение 1-е в неделю о мытаре и фарисее. Том 4.

Свт. Игнатий Брянчанинов

 Боже, милостив буди мне грешнику! Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! Господи, помилуй!

  Многие произносят эти краткие  молитвы с величайшею поспешностию, заботясь только о исполнении положенного числа их. Таким образом моления они не допускают молитве проникнуть в сердце и произвести свойственное ей действие, заключающееся в умилении. Справедливо замечают святые Отцы, что молящиеся так молятся на воздух, а не Богу. Отчего мы скучаем в храме Божием? оттого, что не ощутили действия молитвы. Отчего мы спешим к сытому столу? оттого, что мы опытно знаем значение вещественной пищи. Отчего не спешим в храм Божий, но стараемся прийти в него попозже, когда значительная часть Богослужения уже отправлена? оттого, что не знаем опытно значения молитвы, которая служит пищею для души, которая сообщает душе духовную силу. Не знаем опытно значения молитвы оттого, что молимся поспешно, поверхностно, без внимания. Действие на душу продолжительной, но невнимательной молитвы подобно действию обильного дождя на железную крышу, с которой сбегает вся вода, в каком бы количестве она ни пролилась, не производя на крышу никакого действия. Напротив того, внимательную молитву можно уподобить благотворному дождю, орошающему засеянное поле, дающему питание произрастениям и приготовляющему богатую жатву. Исправляя важную погрешность, которая отнимает у подвижника молитвы весь плод подвига, воспитанники и наперсники святой молитвы, святые Отцы, повелевают произносить слова как кратких молитв, так и всех вообще молитвословий с особенною неспешностию, с соблюдением тщательнейшего внимания к словам молитвы. При неспешном чтении молитв возможно такое внимание; при поспешном чтении вниманию нет места. Молитва, лишенная внимания, лишена сущности своей, лишена жизни. Тогда бывает она подобна телу, оставленному душою: не благоухает она смирением, не восходит к Богу; пораженная и умерщвленная рассеянностию, она пресмыкается в земном тлении и смраде, сообщая их молящемуся небрежно и холодно. Внимание ума при молитве отражается в сердце блаженною печалию о грехах, которая и есть заповеданное Богом покаяние. Когда же сердце исполнится чувством покаяния, тогда оно, в свою чреду, привлекает ум к сугубому вниманию. Вслед за вниманием и умилением все дары Святого Духа вступают в душу, соделывают ее храмом Божиим.

Проявление гневной страсти на различных ступенях духовной жизни

Несколько замечаний касательно проявлений страсти гнева и средства для ее  уничтожения.

Плохо, конечно, что человек гневается, но хуже, когда он, разгневавшись на что-либо и спохватившись внутренне, от гордости снова впадает в гнев — уже на себя — за то, что рассердился. Было одно падение, стало два. Таково коварство бесов, предлагающих нам нож, чтобы мы вонзили его себе в сердце собственными руками!

Когда же после искреннего плача о своих грехах забрезжит в сердце свет кротости и безгневия, то прежде всего это сказывается в том, что человек получает силу сносить бесчестия, хотя с огорчением и не без скорби душевной. В середине своего пути он пребывает посреди оскорблений беспечально. Состояние же совершенных мужей состоит в восприятии поношений, подобно лестным похвалам. «Я видел трех иноков, в одно время потерпевших бесчестие, — говорит св. Иоанн Лествичник. — Один из них оскорбился, но смолчал; другой порадовался ради себя, но опечалился об укорившем его; третий же, воображая вред ближнего, пролил теплые слезы. Так можно было видеть здесь делателей страха, мздовоздаяния и любви».

Противоядия против гнева

Как победить в себе эту темную и безумную страсть? Св. Иоанн Златоуст говорил некогда с кафедры не монахам, а мирянам, своим духовным детям:

«Хочешь ли знать, какое великое зло — гневаться? Стань возле дерущихся на площади. В себе самом, когда ты омрачен и упоен гневом, ты нелегко можешь видеть безобразие, но когда освободишься от страсти, тогда скорее увидишь свое положение. Гнев кипит и клокочет в груди, уста дышат огнем, глаза испускают пламя, все лицо искажается, беспорядочно вытягиваются руки, ноги смешно скачут и топчут удерживающих, и люди ничем не отличаются не только от беснующихся, но даже и диких ослов, лая и кусая других, — так непристоен человек в гневе. Но, скажешь, сердце кипит и терзается от обиды. Знаю и я; потому-то высоко уважаю тех, кто побеждает гнев. Действительно, если мы захотим, нам можно удержаться от этой страсти. Почему, в самом деле, когда нас оскорбляют начальники, мы не испытываем ее? Потому, что перед нами стоит равносильный этой страсти страх. Равным образом, почему слуги, которых мы без конца оскорбляем, сносят все молчаливо? Таким образом, ради людей мы и невыносимое сносим, и оскорбляющим нас говорим: «Такой-то оскорбил меня, не ты», а в отношении к Богу не будем иметь и такого почтения? Скажем же и нашей душе: оскорбляет нас теперь Бог, повелевающий молчать; не станем отвечать бранью, и пусть не будет Бог презреннее людей. Итак, когда кто-нибудь огорчит тебя, подумай о своих прегрешениях против Бога, а также о том, что своим смирением пред Ним ты сделаешь более милостивым суд, когда должен будешь давать ответ за них. Отпущайте, сказано, и отпустят вам (Лк. 6, 37)».

Но если кто хочет совершенно избавиться от гнева и сопутствующих ему страстей: возношения, вспыльчивости, лукавства, вражды, самооправдания и прочих, — то пусть поступит в монастырь и притом такой, где бы насельники его отличались самым суровым характером. И там, подвергаемый досаждениям, уничижениям и потрясениям от братьев или сестер, ударяемый и ногами попираемый, в прямом и переносном смысле, пусть непрестанно молчит и служит добровольно всем, как купленный раб, безропотно, терпеливо, подавляя в себе всякий малейший помысл самооправдания и обвинения в чем-либо ближнего. Хотя бы с грязью смешали наше доброе имя (кроме обвинения в ереси) — и совершенно неповинно, то и в этом случае пусть он не унывает, но лучше веселится (Мф. 5, 11; Иак. 1, 2). И если после такого тернистого пути, на котором — никто не спорит — сердце, может быть, сотни раз будет истекать кровью, мы встретимся с этим человеком, то несомненно увидим, как он без вреда может брать в руки свирепых гадюк и скорпионов, ходить посреди кровожадных тигров, как среди щенков, и приводить к Богу самые закоренелые в злобе сердца.

Пусть и в миру возьмет, кто желает, на себя этот подвиг, не боясь гонений и сумасшедшего дома, и получит тот же результат и награду.

Из сказанного видно, что гнев побеждается смирением, потому что указанный путь есть не что иное, как приобретение сей божественной добродетели. Приведу и пример, как смирение разрушает все козни диавольские.

В Древнем Египте жили два монаха, родные братья по плоти и братья по духу. Против них давно вел борьбу демон, желая каким бы то ни было образом разлучить их друг с другом. Однажды к вечеру, по их обычаю, младший брат зажег светильник и поставил его на подсвечнике. По действию беса тот упал, и светильник погас. Повод к ссоре таким образом демоном был устроен. Старший брат вскочил и в ярости начал бить младшего. Этот упал ему в ноги и уговаривал его: «Успокойся, владыко мой, я снова зажгу светильник». И так как он не отвечал гневными словами, но со смирением обвинил сам себя во всем, лукавый дух, будучи посрамлен, тотчас отступил от них. В ту же самую ночь бес этот отправился к своему князю и известил его, что он ничего не мог поделать с этими монахами, по причине смирения того монаха, который поклонился в ноги брату и просил у него прощения. «Бог, видя его смирение, — продолжал демон, — излил на него Свою благодать, и я чувствую, что жестоко мучаюсь и терзаюсь, не успев разлучить их друг от друга».

Все эти слова слышал, по смотрению Божию, идольский жрец, живший там. Страх Божий и любовь к Иисусу Христу объяли его. Он оставил мир, скверное свое занятие и поспешно пришел в монастырь к святым отцам. Рассказав им все, что говорили между собою злобные демоны, и, будучи наставлен истинам святой веры, он принял крещение. Впоследствии он сделался искуснейшим монахом, потому что всеми силами старался насаждать в себе добродетель, которую так не взлюбили демоны и которая разрушила все козни упомянутого беса, то есть смирение. А эта добродетель одна способна без тяжких подвигов возвести человека на небо, хотя и медленно.

Еп. Варнава  Беляев.